Остроленский приход был открыт в 1861 г., вскоре после образования самостоятельной Оренбургской епархии с кафедрой в г. Оренбурге. Открытие новой кафедры было связано с желанием церковных и военно-гражданских властей усилить миссионерскую работу среди раскольнического и инородческого населения края. Первым Архиереем вновь учрежденной кафедры стал последний Епископ Оренбургский и Уфимский Антоний (Радонежский). За два с небольшим года пребывания на новой кафедре Преосвященный Антоний должен был решать множество вопросов, в том числе и связанных с определением границ новой епархии. Вместе с вопросами деления существующих церквей и приходов, церковные и гражданские власти заботились и об открытии новых приходов, что в то время было одним из приоритетных направлений миссионерской деятельности.
Именно тогда, в годы напряженной работы по созданию новой епархии, и было принято решение об открытии прихода в Остроленском поселке. Вопрос этот обсуждался уже осенью 1860 г., что следует из переписки воинского и церковного начальства нагайбаков. Так, в письме за № 6376 от 19 сентября 1860 г. Войсковое Правление Оренбургского казачьего войска, обращаясь к командующему Отдельным Оренбургским корпусом Александру Павловичу Безаку, «покорнейше просит разрешения на перенос в Остроленскую станицу походной церкви из станицы Великопетровской вместе с занимаемым ею деревянным зданием за неимением в этой церкви надобности в Великопетровской станице, в которой построена уже каменная церковь»[1]. Согласно указу Войскового правления Оренбургского казачьего войска от 23 мая 1844 г. за № 3615, походная церковь Великопетровской станицы была приходской для жителей шести переселенческих поселений-станиц: 1) Великопетровской, 2) Парижской, 3) Варшавской, 4) Елисавтпольской, 5) Куликовской и 6) Полтавской[2]. Но, после постройки в станице каменного храма, походная церковь некоторое время стояла без употребления. Генерал-губернатор отнесся к прошению благосклонно и приказал начальнику Штаба Отдельного Оренбургского корпуса Генерал-майору Данзасу, согласовать перенос церкви с Преосвященным Антонием, Епископом Оренбургским и Уральским. Вопрос о переносе походной церкви Епархиальным начальством был решен положительно, что видно из ответа Преосвященного Антония на письмо к нему Генерал-майора Данзаса от 30 сентября 1860 года:
Имею честь уведомить Ваше Высокопревосходительство, что препятствий со стороны Епархиального Начальства, к перенесению в Остроленскую станицу походной церкви из Великопетровской станицы и построению оной в первой, с определением причта на объяснённых в представлении Войскового Правления Оренбургского Казачьего войска условиях, в отношении содержания того причта не имеется. Причём долгом считаю просить Вас, Милостивый Государь, поручить кому следует составить план на означенную церковь и доставить оный ко мне, для преподания Благословения[3].
Из текста письма следует, что инициатива по постройке церкви в Остроленском поселке, как и предложение по материальному обеспечению будущего причта исходили от воинского начальства нагайбаков. Власти церковные, как и полагается в таких случаях, контролировали постройку молитвенного дома и отвечали за поиск кандидатов в клир вновь создаваемого прихода. И хотя вопрос о строительстве молитвенного дома у остроленских нагайбаков казался решенным, особое здание для церкви появилось у них только 1863 г. Об этом мы узнаем из отчета священника Остроленского храма Спиридона Ишменева за 1896 г.:
Приход открыт в 1861 г., первоначально без церкви, ибо церковные документы ведутся именно с этого 1861 года. В 1863 г. по просьбе прихожан Его Преосвященство, Преосвященнейший Варлаам разрешил перенести из станицы Великопетровской походную, деревянную церковь, которая была перенесена тщанием прихожан и освящена во имя Покрова Пресвятой Богородицы[4].
Открытие прихода в Остроленке, о котором сообщает свящ. С. Ишменев, означало то, что в 1861 г. в п. Остроленский Преосвященным Антонием был назначен причт. Но в течение двух лет богослужения в п. Остроленском совершались во временном помещении (скорее всего, в здании школы, которая чаще всего становилась местом первых богослужений в нагайбакских поселках). И только в 1863 году, по благословению нового Епископа, Преосвященного Варлаама (Денисова) проект переноса походной церкви из Великопетровской станицы в Остроленскую был осуществлен «тщанием прихожан», т.е. собственными силами и средствами нагайбаков.
О происхождении этой походной церкви и ее устройстве пишет Ф.М. Стариков в своей работе, посвященной истории Оренбургского казачьего войска:
В 1840 г. в Москве, командиром Уфимского казачьего полка, бароном Корф, сооружена походная церковь во имя святых первоверховных Апостолов Петра и Павла, однопрестольная, без колокольни. Церковь эта состояла из намета, снаружи, окрашенного медянкою и подбитого внутри клетчатой ревендучной клеенкою; на крыше намета было три медные главы с таковыми же крестами, внутри иконостас и царские врата писаны на полотне в рамах. По расформированы уфимского полка, церковь эта в 1843 г. была передана в ст. Велико-Петровскую, а когда там была устроена каменная церковь, то походная в 1861 г. была передана в. ст. Остроленскую[5].
Несмотря на ошибочную датировку переноса церкви в Остроленку, сведения эти довольно точны, т.к. подтверждаются историческим документом – описью, составленной священником Иоанном Образцовым в 1842 г., которую упоминает священник Макарий Софронов в своем отчете за 1896 г.[6]
Переименование церкви из Петро-Павловской в Покровскую, произошло скорее всего, следующим образом: в церковных документах за 1861-1862 гг., на которые ссылается свящ. М. Софронов, Остроленская церковь уже именовалась Покровской. А это могло произойти только в том случае, если антиминс, на котором совершалось богослужение в этот период, был предназначен к Покровскому храму. При освящении каменного храма в Великопетровке, антиминс походной церкви, освященный в честь свв. Апп. Петра и Павла, был перенесен в этот новый храм, отчего и сам храм получил название Петропавловского. В 1863 г., при переносе походной церкви из Великопетровской станицы в Остроленскую, антиминса в ней уже не было, и его место занял другой, в течение двух лет использовавшийся для богослужений в Остроленской станице. Поэтому Остроленская церковь и была освящена в честь Покрова Пресвятой Богородицы.
То, что походная церковь была перенесена не в ближайший к Великопетровской станице нагайбакский поселок, Париж, а именно в Остроленку, было обусловлено высоким статусом этого поселка; с самого начала заселения земель Новой линии, Остроленский поселок предназначался преимущественно для поселения офицерских чинов казачьего войска. В Клировых ведомостях нагайбакских приходов, в статье о сословной принадлежности прихожан, только в приходе ст. Остроленской на первом месте значатся офицеры, а уже потом урядники и казаки. Уже в 50-х гг. XIX в. Остроленский поселок получил статус станицы, в то время, как прочие нагайбакские поселки стали называться отрядами.
Такое различие в наименовании войсковых поселений Оренбургского казачьего войска было установлено решением Военного Совета от 17 октября 1851 г. Согласно этому решению станицами назывались поселения, в которых размещались станичные правления, отрядами – селения, состоящие из 50 и более дворов, выселками – селения, имеющие менее 50 дворов[7]. Именно статус станицы повлиял на то, что выбор места для постройки первой церкви у нагайбаков, был сделан в пользу Остроленского поселка. После реформы 1865 года, когда Оренбургское казачье войско вновь, как и до 1840 г., в судебном и полицейском отношении было подчинено гражданской администрации, Остроленка потеряет статус станицы и в качестве отряда войдет в состав станицы Верхнеуральской.
Этот же высокий воинский статус Остроленки стал причиной появления в составе Оренбургской Епархии не совсем обычного прихода. Как правило, название прихода происходило от наименования главной церкви, являющейся центром духовной жизни для составляющих этот приход поселков. Когда в Остроленском поселке только строили молитвенный дом, в соседнем к нему поселке русских казаков, Арсинском, уже 10 лет действовал большой Христо-Рождественский храм с приделом в честь Казанской Божией Матери. С 1853 по 1861 гг. нагайбаки Остроленского поселка даже являлись прихожанами этого храма. В 1863 г., после постройки в Остроленке молитвенного дома, образуется новый, Остроленский приход[8], настоятелем которого с 1861 по 1882 г. числился священник Арсинской церкви Никонор Евфорицкий. При этом главным храмом прихода был Покровский храм Остроленского поселка, имевшего статус станицы, а Христо-Рождественский храм Арсинского поселка, имевшего статус отряда, являлся приписным. Такое положение было обусловлено тем, что жители п. Арсинского до переселения на Новую линию были крестьянами Казанской и Уфимской губернии, и только с прибытием на Южный Урал были поверстаны в казаков[9]. Основатели же Остроленского поселка в 1842 г. были казаками уже в четвертом и пятом поколениях, а некоторые даже имели офицерские звания. Поэтому, несмотря на более развитую церковную жизнь п. Арсинского, приход получил наименование Остроленского.
В 70-е годы XIX в. Покровская церковь Остроленского поселка стала местом, где учитель И. Тимофеев и ученики Фершампенуазской Центральной школы, с устного разрешения Оренбургского Преосвященного Митрофана (Вицинского) и благословения настоятеля прихода о. Никонора Евфорицкого, совершали чтение часов и исполняли постовые и праздничные песнопения на языке нагайбаков. И это несмотря на то, что в эти годы приходским храмом для нагайбаков Фершампенуаза был Покровский храм Куликовского поселка, с русским населением. Здесь, в Покровской церкви Остроленки, в 1880 г. Игнатий Тимофеев начнет свое служение в качестве священника, постепенно, но непреклонно проводя в жизнь начала миссионерской системы Н.И. Ильминского.
Эти первые, робкие шаги инородческой миссии в Остроленском поселке, возбудили у его жителей горячее желание – иметь собственный полноценный храм, в котором богослужение совершалось бы на понятном для нагайбаков татарском языке. По словам этнографа В.И. Витевского, «нагайбаки так полюбили И.Т. Тимофеева, что, по его внушению, в один год выстроили на свои средства деревянную церковь во имя Покрова Пресвятыя Богородицы»[10]. Это событие было отражено на страницах разных печатных изданий, что показывает интерес, с которым современники относились к церковной жизни нагайбаков.
Самое ценное в историческом плане сообщение об освящении Остроленского храма было опубликовано в № 4 «Оренбургских епархиальных ведомостей» за 1882 г. Автор сообщения, инспектор народных училищ Верхнеуральского района Рыбаков, был непосредственным участником этого церковного торжества, впечатление о котором он изложил в своем письме к Преосвященному Вениамину, Епископу Оренбургскому и Уральскому. Близость автора к историческому событию позволяет привести его полностью в рамках настоящего исследования.
Ваше Преосвященство, Милостивый Архипастырь!
Сейчас я возвратился из казачьего поселка Остроленка, куда, по приглашению живущего в Верхнеуральске атамана второго отдела Оренбургская казачьего войска Ивана Фадеевича Обронпальского, вместе с ним ездил на освящение Покровской церкви. На левом клиросе хор певчих, состоящий из нагайбаков, учеников местной школы, пел во время литургии по-татарски: «Благослови, душе моя, Господа», тропарь праздника и «Верую» (вторично, после правого хора, приезжавшего из города), по-славянски: «Господи помилуй», после сугубой ектении пред «Херувимской», и после «Херувимской» и после «Достойно» и пред «Отче наш». Освящение храма совершал благочинный о. Никандр Воронцовский, в сослужении трех священников и двух диаконов. Во время причастна, по причащении св. таин в алтаре, местный приходской священник о. Игнатий Тимофеев сказал своей пастве слово на татарском языке. О. Тимофеев правильно произносил славянские слова и имеет акцент русский. После обедни, пред молебном, о. Никандр передал православным жителям богоспасаемой веси Остроленки привет и благословение Вашего Преосвященства и поучал их, чтоб они не опускали богослужения как в воскресные, так в праздничные дни, на что слышались голоса из среды наполнивших храм нагайбаков, о готовности исполнять учение это. На молебне левый хор пел по-татарски «Царю небесный» и тропарь праздника.
Внешний вид церкви приличный. Внутри стены храма простые, деревянные, но иконостас изящный, в три яруса, с хорошо написанными ликами Спасителя, Божией Матери и святых. Стоимость церкви 7500 руб.
По окончании богослужения, я посетил о. Игнатия, видел его супругу, природную же нагайбачку. Она временно обучает в женской школе, в которую выписывается постоянная учительница из Казанской женской учительской школы на 300 руб. жалованья.
Был вместе с г. Обронпальским в мужском и женском училищах, из коих в первом учащихся 60, во втором 20. Ученики порядочно говорят по-русски, читали наизусть молитвы и заповеди. В женской школе обращает на себя внимание дорого стоящая, сребропозлащенная икона Божией Матери в киоте — дар нашего г. губернатора Михаила Ивановича Астафьева этому учебному заведению, открытому 1 октября 1881 года. Девочки уже пишут под диктовку, хотя, конечно, с ошибками.
Атаман отдела, его супруга, старший адъютант и я обедали у именитого богатством и добродетелями жителя Остроленки Дюскина, пожертвовавшего тысячу рублей на устройство новоосвященного храма и располагавшего других к пожертвованиям на то же богоугодное дело.
Целодневный звон возвещал жителям Остроленки, что у них открылось селение Всевышнего, и выражал радость всех участников настоящего торжества[11].
Витевский, опубликовавший заметку о том же событии в «Волжско-Камском слове»[12], приводит статистические данные характерные для отчетов благочинных епархиальному начальству; он отмечает, что «освящение новопостроеннаго храма было дотоле не бывалым торжеством для нагайбаков», а также сообщает, что «на освящение Остроленскаго храма собралось множество нагайбаков из всех окрестных поселков». Чтобы показать примерное количество собравшихся на освящение храма людей Витевский приводит вес проданных во время Всенощной и Литургии свечей – более 1,5 пудов (т.е. >25 кг.) Также он уточняет состав высокопоставленной делегации из уездного города, Верхнеуральска: вместе с атаманом 2 отдела, в сопровождении двух офицеров, прибыло все его семейство, а также некоторые верхнеуральские купцы. Несколько отличаются данные о соборе духовенства, совершившего чин освящения: у Рыбакова это 4 священника и 2 диакона, у Витевского – 2 священника, 2 диакона и 2 псаломщика. Данные Витевского хотя и представляются более точными, но трудно себе представить, чтобы в священнодействии не участвовал настоятель прихода, каковым в то время был священник Арсинского храма Н. Евфорицкий[13]. Косвенно участие в освящении храма Н. Евфорицкого подтверждает Рыбаков, писавший о нескольких священниках, сослуживших благочинному. Также известны имена псаломщиков, принимавших участие в богослужении: это – Иоанн Покровский и Николай Венцов. Оба числились исполняющими должность псаломщика: первый в Арсинском Христо-Рождественском храме (с 1863 г.[14]), другой в Покровской церкви п. Остроленского (с 1878 г.[15]).
Особую торжественность богослужению придавало двуязычное антифонное пение, в исполнении двух хоров: местного, нагайбакского, состоявшего из учеников остроленской школы, и хора верхнеуральских певчих, приглашенного нагайбаками за особую плату. При этом, три песнопения, исполненные остроленским хором на нагайбакском языке, — 103 псалом, тропарь праздника Покрова Пресвятой Богородицы и Символ веры, не заменяли церковнославянские, а только дублировали их. Тем не менее, это «весьма было приятно нагайбакам»[16], до сих пор слышавшим песнопения Литургии только на непонятном им церковнославянском языке. Разрешение Епархиального начальства на совершение Литургии на татарском наречии будет дано нагайбакам только через год, и то лишь в связи с особым постановлением Св. Синода.
В мелодическом отношении, гласы, использовавшиеся для пения на нагайбакском языке, копировали русскую традицию полифонического церковного пения. Это подтверждает живая традиция богослужебного пения, которую в годы советской власти хранили и передавали две жительницы Остроленки: Леонтьева Варвара Васильевна и Леонтьева Татьяна Ивановна, служившие в Остроленской церкви накануне ее закрытия. С 30-х г. ХХ в., после закрытия и разорения остроленского храма, в воскресные и праздничные дни они устраивали молитвенные собрания в частных домах, совершали ежегодный крестный ход на о. Пустое в праздник Иконы Табынской Божией Матери. Последним местом их молитвенных собраний был сельский краеведческий музей, где хранилось несколько икон из старого храма. Несмотря на почти 100-летний перерыв в совершении полноценного православного богослужения, все церковные песнопения, исполняемые на этих собраниях, очень точно воспроизводили каноническую мелодическую конструкцию; к примеру, пение Символа веры нагайбаки совершали особым Киевским распевом, который намного сложнее широко распространенного в Русской Церкви обиходного гласа[17].
О внешнем виде, размерах и устройстве Остроленского храма можно судить по следующим описаниям: Рыбаков, находил внешний вид церкви «приличным», а трехярусный иконостас, «с хорошо написанными ликами Спасителя, Божией Матери и святых», «изящным» (судя по сохранившимся до наших дней иконам из иконостаса Остроленского храма, – Пресвятой Богородицы и Иоанна Предтечи, – для написания икон была использована листовая жесть, – сравнительно недорогой, хотя и не долговечный материал); свящ. И. Тимофеев в Клировых ведомостях за 1882 г. упоминает лишь о том, что церковь «зданием деревянная, теплая», но «утварью бедна»[18]; а свящ. С. Ишменев, в своем историко-статистическом отчете за 1896 г., сообщает:
Церковь имеет в длину с алтарем 31 аршин, а в ширину 15 аршин[19], вмещает 350 молящихся. Церковь как алтаре, так же и трапезе особенным украшением не отличается. Утварью достаточна, хотя не богата, а облачением скудновата[20].
Упоминание же Рыбакова о «целодневном звоне» в день освящения Остроленской церкви, свидетельствует о наличии в архитектурном ансамбле храма колокольни с достаточным для такого звона комплектом колоколов.
Ведомость о церкви Остроленского прихода Верхнеуральского уезда за 1882 год[21] содержит в себе следующие сведения:
Построена в 1882 г. тщанием прихожан.
Зданием деревянная, теплая.
Престол в ней один во имя Покрова Пресвятой Богородицы.
Утварью бедна….
На содержание причта положен из Войсковых капиталов девяносто рублей и от прихожан столько же рублей в год. Содержание скудное.
Дома священно-церковнослужителей устроены от общества, состоят у каждого из двух комнат, передней и кухни. Надворное строение при обоих домах ветхое.
Земли при сей церкви не имеется.
Расстоянием сия церковь от Консистории в 626 верстах, от благочинного в 41 верстах.
Приписана к сей церкви Арсинского поселка Христо-Рождественская в 12 верстах.
Временно прикомандированная к заведованию причту сей церкви строящаяся походная церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы в пос. Фершампенуазском в 18 верстах…
Ближайшая к сей церкви Куликовского поселка Покровская в 21 версте.
Что касается прихода Остроленской церкви, то, согласно Ведомости о приходе за 1882 г.[22], к нему принадлежали:
| Домов | Мужского пола | Женского пола | |
| В Остроленском поселке: | |||
| Духовных | 2 | 10 | 4 |
| офицеров, урядников и казаков | 162 | 520 | 528 |
| В Кассельском поселке: | |||
| урядников и казаков | 96 | 322 | 392 |
| В Фершампенуазском поселке: | 212 | 621 | 618 |
| Итого по Остроленскому приходу: | 482 | 1473 | 1479 |
Как видно из вышеприведенной таблицы, жители Фершампенуазского поселка с 1882 г. вместе с нагайбаками Кассельского и Остроленского поселков составляли один приход и окормлялись причтом Остроленского Покровского храма. Это первое церковно-административное объединение южноуральских нагайбакских основанное не на территориальном, а на миссионерском принципе. Впоследствии по этому принципу будет создано особое инородческое благочиние.
Строительство храма в Остроленке, начало богослужения на нагайбакском языке, объединение трех нагайбакских поселков в один приход, и назначение на этот приход священника из кряшен послужило импульсом для развития церковной жизни в других нагайбакских поселках. Кроме того, торжественное освящение Остроленского храма ознаменовало собой новую эпоху в становлении самостоятельного уникального христианского этноса, воспринявшего через православное богослужение элементы как тысячелетней русской культуры, так и культуры более древней, византийской.
